Журналы «Работница» и «Крестьянка» в решении «женского вопроса» в СССР в 1920–1930-е гг. - Ольга Дмитриевна Минаева

видишь, как много еще не сделано и как упорно надо работать, чтобы добиться полного раскрепощения женщины-работницы».

В. И. Ленин после 1917 г. несколько раз касался «женского вопроса»: домашнее хозяйство «давит, отупляет, принижает» женщину[49], спасти ее должна государственная политика по обобществлению быта. Его не затрагивали проблемы межличностных отношений между мужчиной и женщиной: не случайно его отношение к теории «стакана воды» известно в изложении К. Цеткин[50]. Но В. И. Ленин, безусловно, поддерживал усилия марксисток-феминисток по привлечению женщин в ряды союзников советской власти. В 1918–1922 гг. опубликован ряд работ А. М. Коллонтай, И. Ф. Арманд, К. Н. Самойловой[51], в них в популярной форме излагаются положения программы партии большевиков, которые непосредственно связаны с эмансипацией женщин. Именно таким образом была начата популяризация концепции по раскрепощению женщин, и эта задача будет поставлена и перед женской партийной прессой. Особенностями этих и других выступлений в печати были митинговая риторика, безапелляционность, поверхностный, неконкретный обзор основных представлений социалистов о том, как именно будет проводиться эмансипация женщин.

Программная статья Н. К. Крупской «Коммунистическая партия и работница»[52], положения которой многократно повторялись в женской печати, была опубликована в 1924 г. в «Работнице». Крупская пишет, что программа партии – это не набор лозунгов, написано не «для красного словца», а руководство к действию. Партия «позаботилась о том, чтобы советская власть составила такие законы, которые освобождают работницу и крестьянку от власти мужа… Перед законом муж и жена равны теперь»[53].

Крупская повторяет тезис Ленина о том, что женщина «завалена выше головы работой по дому, по хозяйству, по уходу за детьми, она привязана к дому крепко-накрепко всеми этими бесконечными делишками, заботами, которые не дают ей даже мыслью уйти от печки, от корыта, от ребятишек»[54]. И потому в программе Коммунистической партии говорится о важности открытия яслей и детских садов, общественных прачечных, починочных, общественных столовых и пр.

Еще один идеолог эмансипации женщин – А. М. Коллонтай. В большинстве научных исследований она рассматривается как теоретик по «женскому вопросу». Однако она и практик – автор большинства практических решений, касающихся женщин, в 1917–1918 гг. – народный комиссар призрения, первая женщина-посол, талантливый публицист. Считая главным делом своей жизни «утверждение равноправия женщин», она сама назвала неудачей «непонимание» ее идей «в постановке брачного вопроса»[55].

А. М. Коллонтай активно боролась против Союза равноправности женщин в 1905-1906 гг., считая вредными «внеклассовые» лозунги феминисток. В 1907 г. она была единственной представительницей России на Первой международной женской социалистической конференции, внимательно изучала опыт немецких социалистов по созданию специальной партийной структуры для работы среди женщин.

В 1915 г. А. М. Коллонтай написала книгу «Общество и материнство», на основании анализа опыта европейских стран разработала проект охраны материнства и младенчества, реализовать который ей частично удалось в статусе наркома после Октября 1917 г. Она предусмотрела и оплату декретного отпуска, и специальные дома-«убежища» для беременных и матерей, охрану труда беременной и кормящей матери и т. д. Многое из ее предложений было реализовано. Основой взглядов Коллонтай, как и Крупской, Арманд и др. был принцип полной экономической независимости женщины, из которого логично следовали выводы о трансформации (или деконструкции) традиционной семьи, об изменении гендерных стереотипов общества. Любовь, по мнению Коллонтай, будет занимать подчиненное место в жизни женщины (как и мужчины), тогда как общественная и производственная деятельность – основное.

Несмотря на то, что базовые убеждения у всех большевиков были примерно одинаковые, реальная практика социальных реформ (реформы уклада в том числе) вызывала в начале 1920-х гг. ожесточенные дискуссии. Полемику вызвала статья А. М. Коллонтай «Дорогу крылатому Эросу!» (подзаголовок «Письмо трудящейся молодежи»). Статья была адресована молодежи, а не женской аудитории, опубликована в журнале «Молодая гвардия»[56]. Выбор адресата показывает, что Коллонтай стремилась к широкому обсуждению ее концепции, к изменению сознания всего общества, а не только женской его части. Начав с констатации, что «Советская Россия вступила в новую полосу гражданской войны: революционный фронт перенесен в область борьбы двух идеологий, двух культур: буржуазной и пролетарской», Александра Михайловна заявляет, что «в мировоззрении, в чувствах, в строе души трудового человечества»[57] должна совершиться революция, т. е. кардинальная перемена.

Коллонтай считает, что есть два вида любви. «Эрос бескрылый» – инстинкт воспроизводства, легко возникающее и быстро проходящее влечение полов; такая любовь «противоречит интересам рабочего класса», так как это потакание похоти. Второй вид – «Эрос крылатый» – это любовь, сотканная из тончайшей сети всевозможных душевно-духовных эмоций. Далее Коллонтай рассуждает о сложности «крылатого Эроса», уравнивая в этих рассуждениях мужчин и женщин. Она приводит такие примеры: «одного женщина любит «верхами души», с ним созвучны ее мысли, стремления, желания; к другому ее властно влечет сила телесного сродства. К одной женщине мужчина испытывает чувство бережливой нежности, заботливой жалости, в другой он находит поддержку и понимание лучших стремлений…»[58]. Вывод публициста о том, что она считает «важным с точки зрения пролетарской идеологии и желательным, чтобы чувства людей становились «многоструннее»[59], можно понять и как призыв совмещать разные виды любви к разным партнерам одновременно.

Почему так важен для Коллонтай именно этот аспект? Она не говорит о полигамии, о вреде беспорядочных половых связей, наоборот: «многогранность любви сама по себе не противоречит интересам пролетариата. Напротив, она облегчает торжество того идеала любви во взаимных отношениях между полами, которые уже оформляются и выкристаллизовываются в недрах рабочего класса. А именно: любви-товарищества»[60]. То есть речь идет о новых формах семьи, поскольку лицемерный буржуазный брак не «посещает Эрос», что ведет к адюльтеру и покупке ласк проститутки. Коллонтай заявляет, что «идеология рабочего класса не ставит никаких формальных границ любви»[61], т. е. любовь приемлема в различных формах, в том числе и в форме «преходящей связи».

Манифест Коллонтай состоит в утверждении равенства мужчины и женщины в социальных и межличностных отношениях. Важно избавиться от «буржуазного чувства собственности»: необходимо «равенство – без мужского самодавления и рабского растворения своей личности в любви со стороны женщины; взаимное признание прав другого, без претензии владеть безраздельно сердцем и душой другого»[62]. Коллонтай пишет о необходимости проявлять «товарищескую чуткость, умение прислушаться и понять работу души любимого человека». Новые отношения мужчины и женщины возникнут, если «в любовном общении ослабеет слепая, требовательная, всепоглощающая страсть, если отомрет чувство собственности и эгоистическое желание «навсегда» закрепить за собой любимого, если исчезнет самодавление мужчины и преступное отречение от своего «я» со стороны женщины, то зато разовьются другие ценные моменты в любви. Окрепнет уважение к личности другого, умение считаться с чужими правами, разовьется взаимная душевная чуткость, вырастет